до Невы. Или садимся на трамвай, иногда едем на метро.
До Гостиного двора идем пешком. Смотрим сувениры, задерживаемся у янтарного отдела. Видим золотое колечко с янтарем цвета глаз Марко. Оно нежно устраивается на мой безымянный палец. Приятно трогать теплый камень, гладить и просто смотреть. Мечтала найти янтарь в золотой оправе. Вот и это желание исполнилось.
– Guarda guarda! È Ivan Urgant! La davanti!39 – взволнованно говорю Марко, показывая рукой вперед, где на перекрестке под светофором вижу звезду телеэкрана.
– Alto, è più alto di tutti, vedi?40
Марко не понимает ажиотажа. Где ему понять, если он не смотрит наш Первый канал?! Опустила руку. Тоже не знаю знаменитостей на их Первом.
Эх, я бы пообщалась с Иваном. Спросила бы, куда делся «ПрожекторПерисХилтон». Такое веселое шоу. Нравилась вся четверка юмористов. Задала бы вопрос, как он общается с подросшими детьми жены от первого брака. Подружились ли. Возможно, меня ждет похожая ситуация. У Марко две большие дочери.
Переходим перекресток, садимся в микроавтобус. Отправляемся в город Пушкин. В знаменитый Царскосельский дворец, где находится одна удивительная комната, о ней Марко читал и слышал. Едем в составе небольшой группы случайно собранных туристов у киоска экскурсий. Через замызганное окошко смотрим белые пейзажи городских окраин.
Снег продолжает идти. Приехали. Стоим у памятника Пушкину, ждем: нам покупают билеты. Итальянец Марко под зонтом, для него это нормально. Когда падают снежинки, надо открыть зонт, чтобы не намокнуть. Они же из воды.
Новое колечко приятно холодит безымянный палец. Свежо, немного мерзну. А Марко отказывается покрыть голову капюшоном. Говорит, ходит без шапки круглый год. Улыбаюсь, хорошо, что мы в марте питерском, а не дальневосточном. Взяла его за руку – горячая. Значит и вправду ему не холодно.⠀
Наконец, заходим внутрь, надеваем бахилы. Группу перед нами быстро уводят. Тут же приходит экскурсовод для нас. Поднимаемся по лестнице с красной ковровой дорожкой и цветами в крупных вазах.
⠀Мне доводилось бывать во дворцах Европы. Наш тоже роскошен, даже уютен. Внешне напоминает Версаль, он и был прототипом. Взявшись за руки, через зеркальный зал идем в эпоху русского барокко, где проходили балы и маскарады. Мы в смутном ожидании сказки.
Заходим в Янтарную комнату, главную цель приезда, и попадаем в атмосферу праздника. Доброе волшебство колорита янтаря горит и переливается. Мозаики на высоких стенах мерцают и бликуют от бледно-желтого, лимонного и апельсинового, персикового, канареечного и оранжево-красного до темно-кофейного, шоколадного, каштанового и смоляного оттенков. Тонкая работа со множеством мелких деталей.
Под переливами света и отблесками зеркал резные фигурки и узоры кажутся живыми. Чудятся теплые тлеющие угли костра, и жаркие летние лучи, и густой душистый мед.
Жаль, нельзя фотографировать. Хотя ни одна фотография не передаст полную красоту. Это надо видеть вживую. Не зря комнату называют восьмым чудом света. Марко изумлен грандиозной картиной из дорогого материала, обычно применяемого для ювелирный украшений. Ну, максимум, для шкатулок.
На улице итальянец стремится к парку в снегу. Тяну его в микроавтобус, еле отрываю от снежных видов. Группе приходится ждать, но всего пара недовольных реплик. Спасибо, товарищи, что терпеливы и сдержанны перед иностранцем.
Возвращаемся в Петербург уставшие и голодные. На улице темнеет.
Сегодня ужинаем в ресторане «Санкт-Петербург» напротив храма Спаса на Крови на канале Грибоедова. Идем в заведение, полное витражей! Ожидание цветного восторга будоражит. Переживаю, вдруг достанется неудобный столик и витражи не будет видно или подиум с русскими танцами.
Наконец, мы на месте. Ресторан пустой, из посетителей мы одни, все столики наши. Удивленная, спрашиваю про танцы. Меня успокаивают – в любом случае будут.
Осматриваемся. По залу стоят большие стеклянные зонты на металлических ногах. Их витражные купола переливаются, полные теплого света. Сидим в радужно-воздушной матрице цветных теней.
Делаем заказ. В этот раз Марко не экспериментирует, берет мясо, перед ним пасту с приправой. Заметила, ему не нравится укроп. А мы кладем его чуть ли не везде.
Между сменой блюд на сцене появляются девушки в сарафанах и кокошниках. Плавно плывут воздушными шагами. Марко восхищен необычным зрелищем.
В Италии нет такой традиции, чтобы в ресторанах артисты выступали перед людьми, занятыми едой. Там даже музыку не включают. Народ приходит поесть и поговорить. Для них наслаждение – пообщаться вдоволь в компании друзей или родных. Чем больше компания, тем лучше. Говорят все сразу и прекрасно друг друга слышат. Даже рассаживаются не парами, а поодаль от мужа или жены. С ними-то все переговорено уже.
После танцовщиц мощно запели парни. Снова выбегают девушки, уже в сарафанчиках коротких. И дальше, переодеваясь, поют и танцуют весь ужин. Видно, сами кайфуют и куражатся. Так и продолжается концерт до последней стопки водки Марко.
Меня искренне удивляет, как Марко пьет водку. Вначале плотный ужин с вином, и только в конце, после паузы, почти уходя – одинокая рюмка крепкого алкоголя. Пытаюсь объяснить: пить надо по ходу и хорошо закусывать. Удивляется уже он. Не понимает. Говорит, крепкое надо пить в конце ужина, для хорошего пищеварения и не более того. Вот оно как!
Новый день. Едем на метро в сторону Исаакиевского собора. Смотрю на спутника и думаю:⠀«Седой, да. Старше меня на 8 лет. Ну, так и я не девочка! Недавно исполнилось 50. Все как хотела: рядом достойный мужчина старше меня. Хорошо, что старше. Не как те, кто, глядя на моложавость, воспринимали меня как ровесницу их беззаботных тридцати с хвостиком лет. А потом следовал сюрприз: у девушки, оказывается, две дочери замужем.
Я люблю моих детей и внуков. И хочу мужчину, понимающего мои чувства. Ничего, что иностранец, даже интересно. Нравится его серьезность и основательность. И романтичность. Чувствую с ним себя юной, даже кружится голова. Кажется, у него тоже. Он так особенно смотрит. Говорит, я очень красивая.
Гуляем, фотографируем. О будущем ни слова. Чувства наполнены настоящим. Я практически не говорю по-итальянски. Он – по-русски. И, какое совпадение, оба не знаем английского. Стараюсь приглушить эмоции, чтобы не терять голову. Жизненный опыт подсказывает быть осмотрительной, но чувства одолевают. Говорю себе: «Леночка, если это просто приключение, пусть оно будет увлекательным». Но, хочется надеяться на большее. День за днем узнаем друг друга ближе. Напротив отеля есть собор Владимирской иконы Божией Матери. Марко проявляет любопытство, идем туда. Сегодня родительская суббота, служба только закончилась. Повсюду горят свечи, в тазах лежат просфоры, толпятся люди, ходят от иконы к иконе, берут освященные хлебцы. Марко смотрит на все с любопытством. Подошел к просфорам. Не знаю, можно ли их брать иностранцу. Вопросы накапливаются. Интересно, верующий ли он? Если да, то католик наверно. Бродим по улицам. Дойдя до Исаакиевского собора, присаживаемся на лавочку в сквере напротив. И правильно делаем, что отдыхаем – потом пыхтя шагаем 362 ступени на колоннаду купола. Смотрим сверху на снежный Питер и фотографируемся вдвоем на его фоне.
Замерзшая Нева, покрытая белым неподвижным льдом, привлекла внимание Марко, еще когда ходили в Эрмитаж. За завтраком предлагаю:
– Andiamo oggi alla fortezza, ok?
– Quale?
– Pietro e Paolo, dal nome dei Santi Pietro e Paolo.
– Tempio?
– No, una fortezza, ma c’è anche una chiesa. Attraversiamo la Neva.
– Sul ghiaccio? – удивляется Marco
– No! – смеюсь я. – Passiamo sul ponte. La fortezza si trova a soli 3,5 km dall’hotel. Andiamo a piedi?
– Certamente si.41
Идем по Невскому проспекту. Марко незаметно разглядывает русских. Интересно, чем мы отличаемся? Переходим по Дворцовому мосту. Обернувшись, видим Зимний во всю длину и Исаакиевский, где мы фотографировались наверху, у купола.
Марко бывал в Москве, но Петербург ему нравится больше. Широкие проспекты напоминают Рим, узкие каналы с аккуратными мостиками – Венецию. Несмотря на яркость Италии в целом, Венеция не имеет южной резкости, бывает туманно-серой, этим похожа на Петербург. Города близки по атмосфере. В обоих часто встречаются скульптурные львы. Много общего
